Так вот теперь сиди и слушай,

Он не желал ей зла,

Он не хотел запасть ей в душу,

И тем лишить её сна.

Он приносил по выходным ей сладости

Читал в её ладонях линии.

И он не знал на свете большей радости,

Чем называть её по имени. 

So now you should sit and listen

He did not wish her any harm,

He did not want to get in her heart,

He didn’t want she’d lose her sleep

He brought some sweets for her on every weekend

He read the future on the lines in palms.

He didn’t know greater joy in the whole world

Than calling her by name.

Ей было где-то тридцать шесть,

Когда он очень тихо помер,

Ей даже не пришлось успеть

В последний раз набрать его несложный номер.

Но в первый раз несла она

Ему цветы

Две ярко-белых лилии

В знак, что более никто, кроме него

Так не называл ее по имени.

She was about thirty-six

When he died very quietly,

She didn't even have to try

And dial last time his simple number.

But for the first time she was bringing him

The flowers

Two those bright white lilies

A sign that no one else but him

Could only call her by her first name.

И было ей семьдесят шесть,

Когда ее самой не стало,

Нет, не страшила ее смерть

Скорее, она о ней мечтала.

Бывало, знаете ли, сядет у окна

И смотрит, смотрит, смотрит в небо синее,

Дескать, когда умру, я встречу его там,

И вновь тогда он назовет меня по имени.  

And she was of seventy-six

When she herself passed away,

No, she was not afraid of death

She’d rather dream of it by chance.

She used to sit by window, you know

And she was looking at the blue sky,

Say, when I die, I will meet him there to be sure

And he again will call my name.

Какая, в сущности, смешная вышла жизнь.

Хотя, что может быть красивее,

Чем сидеть на облаке и,

Cвесив ножки вниз,

Друг друга называть по имени

What a ridiculous, a stupid life they had.

Although what could be more, more beautiful

Than sitting on a cloud

With your legs dangling down,

And call each other by the names